Героический режим. Не для героев [СИ] - Геннадий Башунов

Уже затемно остатки отряда добрались до этого острова. Уставшие, не выспавшиеся и мучимые морской болезнью, они буквально ворвались в посёлок, надеясь на отдых. Конечно же, в такой темноте не было ни шанса заметить засаду. О том, что с ними сделали закованные в броню мобы, думаю, говорить не надо. Хотя нет, надо. Их просто разорвали. Латники ломали им кости, один надел на копьё как минимум троих и складывал их в кучку у входа в один из домов, второй развлекался, разбивая героям колени, кисти рук и ключицы своей булавой. А двое лучников как в тире отстреливали оставшихся. Кроме того, сейчас они действовали по-другому — копейщик перекрывал дорогу к лучникам, а вооружённый булавой атаковал тыл. Парень не знал, выжил ли кто-нибудь. Он просто бросил своих и под шумок смотался. Впрочем, с его-то травмами любой бы сделал то же самое.

Впрочем, не все игроки бросились спасаться с острова. Нашлись и здравомыслящие люди, решившие нормально вкачаться прежде, чем бежать. Я понадеялся, что среди них был и Вася. Если не предпочёл скоротать оставшуюся ему неделю с бутылкой. Алексей матерился, косился то на меня, то Павла, но, думаю, что ему тоже расхотелось возвращаться. Десятки паникующих смертников, рвущиеся без плана и подготовки на мобов — не самое приятное зрелище. Алексей заикнулся о том, что можно было бы собрать с умерших лут, Константин его поддержал, но Павел напомнил, что после полуночи трупы исчезают. А, судя по всему, пати смертников прибыли на остров до полуночи.

Рассказав нам всё, маг заснул. Думаю, никто из его пати не выжил. По крайней мере, когда я проснулся, давно рассвело, и больше никто не пришёл.

— Одевайся и пошли, — сказал я Юле и вышел из комнаты.

Внизу сидели трое — Алексей, Павел и маг. Парень — на самом деле парень, ему, наверное, только-только стукнуло восемнадцать — сидел перед полной тарелкой и рыдал. Судя по хмурым и жёстким лицам моих напарников, маг просил взять их с собой, а они отказали. Когда я подсел к ним, он посмотрел на меня с надеждой, но я сухо сказал, стараясь не глядеть в его глаза:

— Подлечись пока. Может, кто из твоих выжил.

— Суки, — прошипел маг, вскакивая. Но его нога ещё не зажила — он упал на пол и разрыдался. — Гниды! Пидоры! — Он извивался на полу, пуская сопли, слёзы и слюни. — Ублюдки грёбаные!

— Пофарми, — успокаивающе произнёс Павел. — Купи оружие, вкачай пару уровней. Следующая пати тебя подберёт. Вот возьми. — Он положил на стол золотую монету.

Маг буквально взвился с пола. Он схватил монету и швырнул её в лицо друиду, попав в глаз. Оперевшись на стол, он наклонился к Павлу и зашипел ему в лицо, брызжа слюной:

— Да пошли вы на хер, выродки! Что, суки, вкачались и теперь смотрите на других как на говно? Не хотите брать с собой слабака? Да какое вы, суки, право имеете решать, кому жить, а кому умирать? Решили бросить меня в утиль, бросить подыхать, да? Да иди вы на хер! Чтоб вы, мать вашу, подохли!

Он резко отвернулся, но, не выдержав равновесия, упал на пол и, рыдая, пополз прочь.

— Да и хрен с тобой, истерик долбаный! — буркнул Алексей. Поднявшись, он подобрал монету и вернул её Павлу. Глава нашей пати угрюмо смотрел вслед магу, утирая лицо. Под его левым глазом наливался синяк.

— Надо его проконтролировать.

— Да хрен с ним. Поплачет и приползёт монету просить.

Я так не считал, но не думал, что нам стоит беспокоится о маге. Мы и так сделали, что могли — не дали сдохнуть ему от кровопотери, предложили деньги, дали совет. Если он предпочитает кончить так же, как и вся его пати — это его дело. Он не вызывал у меня никакой жалости. Сейчас меня волновала только моя пати.

Хлопнула входная дверь. Звук был резким — маг закрывал дверь наотмашь, так, чтобы показать, что он о нас думает.

Из комнат вышли Костя и Юля. Мы кое-как позавтракали, взяли вещи и, поблагодарив хозяина, вышли из таверны.

Маг, чьё имя я то ли не узнал, то ли не запомнил, лежал у входа в таверну. Он вскрыл себе вены и глотку. Уверен, что он специально лёг на порог, показывая, что мы с ним сделали, до чего довели. Чтобы обязательно увидели и пожалели о своей жестокости.

Юля охнула, Павел выругался. Мы с друидом и воином молчали. Наше отношение выразил Алексей:

— Кретин. Лёх, помоги оттащить, чтобы он тут других не пугал.

Мы сложили его руки на груди и потащили его тело. Его правая рука свалилась и волоклась по земле. Я смотрел в его остекленевшие глаза и будто бы стекленел сам. Или, скорее, что-то внутри меня твердело, ожесточалось, покрывалось коркой.

На лице мага был написан ужас и мольба о помощи, а не жертвенность. Так зачем же тогда было так поступать?

Бросив тело за таверной, мы вернулись к остальным и, забросив за плечи сумки, двинулись из деревни.

Нас никто не торопил, но будто бы истеричность происходящего на первом острове повлияла и на нас. Мы остановились на обед едва ли на полчаса, а после снова двинулись дальше. Шли быстро, торопливо зачищая от мобов дорогу, лески и поля. К вечеру мы сильно вымотались, но, перебравшись через холм, заросший кустарником, набитым каким-то мелкими кусачими тварями, похожими на голубей с крокодильими пастями, увидели деревню ещё больше прошлой.

Летучие твари выбрали своей первостепенной целью Константина, и его и без того изуродованное лицо превратилось в кровавую маску. У меня, сунувшегося в кусты первым, отгрызли левое ухо. Зато я взял шестнадцатый уровень, до которого мне оставались сущие копейки экспы, единицу силы и единицу ловкости. С этого уровня с каждым следующим апом на единицу должен был повышаться мой основной параметр — ловкость — и плюсовался как минимум один из остальных. Выбирая между улучшенной Меткой и Плащом Теней (те же свойства, но больше, дольше действие, меньше откат), взял Метку — она лучше помогала пати, так как действительно усиливала не только мои способности. Теперь все мои базовые навыки стали выше десяти — сила и выносливость по десятке, одиннадцать интеллекта и четырнадцать ловкости. Плюс бонус с кольца. И всё равно, суммарно и относительно разницы уровней они превышали только статы Юли: оба наших друида были неглупыми ребятами, а тощий Костя оказался чертовски вынослив и силён.

Изнывая от боли, голода и усталости, мы добрались до деревни. Лицо воина пришлось замотать тряпкой — кровь упорно не желала останавливаться. Он шепеляво (верхнюю губу ему почти отгрызли) ругался сквозь зубы и плевал кровью. Да и мой кровоточащий огрызок уха пылал так, что казалось, будто мне всю голову отгрызли.

«… действием… бого яда… — прерываясь бормотал в моей голове женский голос. Он вообще сегодня выдавал те ещё глюки. — Крово…ние усиленно».